19 лет назад произошла одна из самых больших катастроф России, о которой со временем мы вспоминаем все реже и реже….12 августа 2000 года в Баренцевом море погибла атомная подводная лодка «Курск».
Все члены экипажа, 118 человек, находившихся на борту лодки погибли.
Большое видится на расстоянии. И большая радость, и большая беда. Сейчас, спустя 19 лет после гибели «Курска», отчетливо заметно, что тогдашнее ощущение нас не обмануло. Да, то была действительно общенациональная трагедия. С тех пор мы как нация, пожалуй, больше ни разу не испытали подобного чувства. Хотя поводы, увы, были.
Даже сухое перечисление хроники тех событий девятнадцатилетней давности до сих пор заставляет сердце кровоточить.
10 августа 2000 года по плану учений атомный подводный ракетоносный крейсер «Курск» — совсем молодая по меркам флотской жизни субмарина, неполных шести лет от роду — вышел на учебное задание недалеко от Кольского залива. 12 августа, в 11 часов 28 минут 26 секунд, гидроакустик на крейсере «Петр Великий» зафиксировал хлопок. Командир крейсера, выслушав доклад о хлопке, на это не отреагировал. Ну, хлопок и хлопок: учения, бывает. Командующий Северным флотом Вячеслав Попов, тоже находившийся на крейсере, поинтересовался, что произошло. Ему ответили: «Включилась антенна радиолокационной станции»…
Так начиналась история смерти 118 молодых, красивых и отважных людей. История гибели «Курска», которую переживала, без преувеличения, вся страна. Трагедия, действительно ставшая национальной. Объединившая нас, таких разных, в единой человеческой надежде на чудо, потом — отчаянии, потом — скорби.
Дальше в российской истории произойдут не менее страшные катастрофы — наводнения, крушения, теракты с многочисленными жертвами, но подобных чувств мы больше не испытаем.
Какие-то детали стали всплывать уже после. В кармане опознанного моряка «Курска» 27-летнего капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова, командира турбинной группы дивизиона движения (седьмой отсек), обнаружили записку. Его и опознали по записке, найденной в кармане. Личная часть этой записки осталась памятью для родственников. Служебная — историческим документом:
«15:45. Здесь темно писать, но на ощупь попробую… Шансов, похоже, нет. Процентов 10–20. Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает. Здесь списки личного состава отсеков, некоторые находятся в девятом и будут пытаться выйти. Всем привет, отчаиваться не надо».
Мы будем ловить каждое сообщение в газетах и по ТВ. «С лодкой установлен звуковой контакт»… Это оставляло надежду, что там, на борту, еще кто-то может перестукиваться. Значит, есть шансы на спасение. 16 августа Россия согласится на иностранную помощь — у нас не оказалось глубоководных аппаратов, способных приблизиться к затонувшей подлодке.
Вопрос, успели бы иностранцы спасти экипаж, если бы Россия согласилась на их помощь сразу, остается риторическим. Скорее всего, нет.
21 августа 118 моряков «Курска» официально объявили погибшими. 22-го президент Путин встретился с родственниками погибших моряков на базе Северного флота в мурманском поселке Видяево. Стенограмму той беседы можно найти в интернете — слезы наворачиваются до сих пор.
Чтобы поднять затонувшую лодку с погибшим экипажем, понадобится больше года. Еще через год генпрокурор Устинов обнародует официальный отчет о причинах катастрофы. Из него мы узнаем: «в 11 часов 28 минут 26 секунд по московскому времени произошел взрыв торпеды 65-76А («Кит») в торпедном аппарате №4. Причиной взрыва стала утечка компонентов топлива торпеды (пероксид водорода). Через 2 минуты пожар, возникший после первого взрыва, повлек за собой детонацию торпед, находившихся в первом отсеке лодки. Второй взрыв привел к разрушениям нескольких отсеков подводной лодки».
На «Курске» не было ни одного известного человека. В России нет какого-то особенного национального пиетета к морю. Но срок давности не заглушил память о «Курске». Миллионы россиян искренне желали выжить этим 118 мужчинам.
Мы плакали, когда узнали, что их больше нет. И многим, кто плакал тогда, хочется плакать и сейчас.
Когда пошло сообщение о трагедии, люди по всей стране замерли у экранов. Слез не скрывали ни простые люди, ни высокие чиновники в Кремле. В те минуты мы были настоящей нацией, нацией людей, переживающих общую трагедию.
Тогда совсем иначе, чем сейчас, вело себя и наше телевидение. Ведущие новостей и работавшие на месте корреспонденты искренне сопереживали трагедии. Потом их голоса обрывались (тоже искренне, без тени наигранности), и по телеэкрану медленно проплывали имена погибших. Под песню группы «Любэ» «Там за туманами»: «Ждет Севастополь, ждет Камчатка, ждет Кронштадт, Верит и ждет земля родных своих ребят».
Не дождалась…
