Летом 1885 г. Киту [княгиня Е. К. Савятополк-Четвертинская] задумала открыть в Талашкине [Смоленская губ.] школу грамоты. Надо было найти подходящее для этого помещение. В конце усадьбы был домик, выстроенный когда-то для егеря. По упразднении охоты он стоял пустым. Наш выбор остановился на нём. Дело быстро наладилось.
Ребятишек набралось человек тридцать. Мальчики шли учиться, но девочек заманить никак не удавалось. Чтобы их приручить, мы установили уроки рукоделия, накроили сарафанов по их росту, но как только сарафан был у девочки на плечах, сшитый с нашей помощью, девочка пропадала. Раз мы обратились к одному отцу с упреком, зачем он дочку не пускает в школу. Он убежденно ответил: «На что ей грамота? Пущай дома посидит».
Школа настолько увлекла нас, что мы стали мечтать о чём-то большем. Косность, невежество мужиков резали нам глаза. Вечный плач об «умалении» земли только отчасти был основателен. В общем у смоленских крестьян земли довольно, но умения обращаться с ней совершенно не было. Их скот, лошади, обработка земли — одно отчаяние. Кочковатые луга, покрытые зарослями, — ни лес, ни сенокос. Всё вместе было что-то безнадежное и безобразное.
Невежество мужиков доходило до того, что они не умели даже взрастить себе ничего огородного. Эта темнота, массовое пьянство делали крестьян бедными. Но о пьянстве и его ужасных последствиях не стоит говорить: кажется, этого бича никогда не искоренить. Мы скорбели душой, что никто — ни правительство, ни частная инициатива — не идёт на помощь бедному люду и некому вывести его на свет из непроглядной тьмы.
Из воспоминаний М. К. Тенишевой
