Мемориализация концепта польской политики памяти «Катынское дело» (1943—2000 годы)
Особенность концепта польской политики памяти «Катынское дело» заключается ещё и в том, что параллельно с определением числа жертв, подбором индивидуальных биографических данных и разработкой очередной схемы хода исторических событий идёт его закрепление в общественной памяти при помощи мемориализации — обустройства символических «катынских кладбищ».
Польско-эмигрантское кладбище в Козьих горах
Первое символическое кладбище, которое мемориализовало первое содержание концепта польской политики памяти «Катынское дело», было оформлено в мае — июне 1943 года под Смоленском в Катынском лесу (Козьи горы).
В 1943 году на оккупированной территории Смоленского района Технической комиссией Польского Красного Креста (ТК ПКК) при содействии нацистских властей было открыто первое символическое кладбище, создание которого было призвано решить важную политическую задачу — материализовать и мемориализировать концепт «Катынское дело».
Известно, что весной 1943 года часть польских эмигрантских деятелей пошла на сотрудничество с нацистами, приняв участие в концептуализации самой первой версии «Катынского дела». Немецкие оккупационные власти оформили свою очередную пропагандистскую акцию широким освещением в мировых СМИ, подготовили свидетелей, оформили первую катынскую выставку и начали водить на экскурсии местных жителей, поляков из генерал-губернаторства, военнопленных и прочих «неравнодушных» посетителей. Место расстрела в это время указывалось одно — Козьи горы (Косогоры) под Смоленском, число жертв немецкой стороной было заявлено в 10—12 тысяч человек.
Добившись признания своей версии судмедэкспертами так называемой международной комиссии, немцы утратили интерес к полевой работе и занялись подготовкой очередной «белой книги» о преступлениях «жидо-большевиков». Опубликована она была в сентябре 1943 года — как раз накануне Потсдамской встречи «Большой тройки».
Сотрудники Польского Красного Креста остались под Смоленском у разрытых и использованных нацистами могильников, чтобы пересчитать и перезахоронить своих соотечественников. На этот момент у польского Лондона были данные только на чуть более 4 тыс. польских офицеров, местонахождение которых к этому времени не было известно. Именно эту цифру и заявит польская сторона в 1943 году, более месяца безуспешно пытаясь обнаружить искомое.
Техническая комиссия Польского Красного Креста прибыла в Козьи горы 29 апреля 1943 года, также уже после того, как Германия достигла своей цели использования «Катынского дела». Работала Техническая комиссия Польского Красного Креста в Козьих горах более месяца (с 29 апреля по 3 июня 1943 года). Комиссия ПКК прибыла отдельно от «нейтральных» международных экспертов и работала принципиально отдельно от них. Также члены ТК ПКК показательно дистанцировались и от немцев — не садились с ними за один стол, при фотографировании стояли обособленной группой. Функции, выполняемые ТК ПКК, принципиально отличались от деятельности «нейтральной» международной комиссии.
По утверждению Скаржиньского, который весной 1943 года в качестве генерального секретаря Польского Красного Креста принимал участие в «Катынском деле», обсуждение оформления будущего польского кладбища в Козьих горах под Смоленском велось непосредственно с немецкими офицерами. Шло обсуждение проекта и в Варшаве. Вариантов было три.
Согласно «Рапорту из Катыни» Скаржиньского, кладбище представляло собой шесть братских могил квадратной формы, расположенных по обе стороны от центральной дорожки. Могилы по периметру были обложены дёрном, дёрном же в центре каждой могилы был выложен равноконечный крест. В двух индивидуальных могилах были захоронены польские генералы Бронислав Богатыревич и Мечислав Сморавиньский. На каждой могиле был установлен 2,5-метровый католический крест. В день отъезда из Катыни последних членов Технической комиссии ПКК, то есть 9 июня 1943 года, на самом высоком кресте на четвёртой могиле был повешен венок, сделанный из жести и проволоки одним из членов комиссии. Венок был выкрашен в чёрный цвет, в середине располагался терновый венец из колючей проволоки, в центре венца к деревянному кресту был насквозь прибит польский орёл с офицерской фуражки.
В «Рапорте из Катыни» Скаржиньского упоминается о том, что «весь комплекс работ был осуществлён членами Технической комиссии ПКК, немецкими властями и жителями окрестных сёл, число которых составляло в среднем 20—30 человек в день. Присылались также большевистские пленные в количестве 50 человек в день — они использовались исключительно для раскапывания и засыпки могил и уборки территории».
По прошествии 33 лет эта христианская символика — терновый венец и пригвождённый к кресту мученик, символизировал которого польский гербовый орёл, — будет один в один повторена на памятнике под названием «Memorial Katyn», установленном в Лондоне в 1976 году.
Как отмечалось выше, на одном из деревянных католических крестов на четвёртой братской могиле был размещён стилизованный венок: распятый орёл с офицерской фуражки в терновом венце из колючей проволоки. В настоящее время символический крест с венком из терновой проволоки также является одним из концептуальных символов польской политики памяти «Катынское дело». В настоящее время символический крест с венком из терновой проволоки размещён на входе в Куропаты (на окраине Минска, Республика Беларусь), которые в современной польской исторической политике пытаются представить как «пятую польскую Катынь» (так называемую белорусскую Катынь).
Последующее развитие сюжета польской политики памяти «Катынское дело» можно найти в документе, написанном всё тем же Скаржиньским, но уже в то время, когда он бежал из Народной Польши в Великобританию. Сетуя на то, что «большевики, освободив эту территорию, всё равно перекопают кладбище и уничтожат его без следа», Скаржиньский, в 1947 году бежавший из Народной Польши в Лондон, мечтает о будущем оформлении памятника в Козьих горах. Обязательными его элементами должны будут стать «символ мученичества» католический крест и курган, «который в старых наших традициях является символом жертвенной смерти во имя своей Родины».
Как известно, на открытых в 2000 годах мемориалах «Катынь» и «Медное» присутствуют и католический крест, и курган.
«Катынских» поляков при этом Скаржиньский называет «военными жертвами, погибшими на некогда польских окраинах». Речь в данном случае идёт о смоленской земле, которая в XVII веке сорок три года находилась под польской оккупацией.
Мемориализация концепта польской политики памяти «Катынское дело» периода «холодной войны»
В 1960-е годы по обе стороны Атлантического океана идёт активное нагнетание информационного накала относительно концепта польской политики памяти «Катынское дело». В США и Великобритании публикуются книги и статьи, обвиняющие Советский Союз в гибели польских военнослужащих «в Катыни и иных неизвестных местах». Студия ВВС снимает и запускает на экраны «документальное расследование катынской резни в лесу» (1971).
16 сентября 1975 года (год, который в польский исторической политике считается 35-й годовщиной «Катынского дела») в Швеции, в районе Oestermalm, был открыт первый известный на сегодня памятник с присутствием и приветственным словом ксёндза Владислава Рубина. Он представлял собой обелиск прямоугольной формы, установленный на небольшом постаменте. На обелиске была размещена табличка с изображением Богоматери, ниже — надпись на польском языке:
«ПОЛЯКАМ, ВАРВАРСКИ УБИТЫМ СОВЕТАМИ В КАТЫНИ
В 1940 ГОДУ — И В ДРУГИХ МЕСТАХ — СВОБОДНЫЕ ПОЛЯКИ».
Ниже располагался тот же самый текст на шведском языке.
Лондонский памятник «Мемориал Катынь»
Однако самым знаковым является памятник под названием «Мемориал Катынь», открытый в Лондоне 18 сентября 1976 года. Расскажем о нём более подробно.
Весной 1971 года возник проект памятника жертвам Катыни для установки в Лондоне. Проект памятника и сама возможность его установки активно обсуждались в палате лордов Британского парламента. В октябре 1971 года был организован Комитет сооружения катынского памятника в Лондоне.
В феврале 1972 года в США был организован Комитет сооружения памятника жертвам Катыни. Размещался комитет в Чикаго.
Для координации действий часть членов входила в оба комитета.
В их числе был один из главных организаторов и идеологов — Луи Фитцгиббон.
Помимо пропаганды концепта польской политики памяти «Катынское дело» и внедрения в общественное сознание истории о расстреле 14500 польских офицеров «в Катыни и других неизвестных местах», оба этих фонда занимались сбором финансовых средств на установку мемориала.
Максимального размера денежного взноса не предполагалось.
В обращении фондов говорилось буквально следующее: «нет предела пожертвованию». Излишки средств, как утверждалось, пойдут на поддержку «пострадавших от Катыни — уцелевших в советских лагерях и тюрьмах».
1 июля 1976 года был заложен краеугольный камень в основание будущего памятника «Мемориал Катынь», на церемонии присутствовали представители английского и американского катынских мемориальных фондов.
В посланиях, замурованных в основании краеугольных плит, говорилось о том, что американский фонд собрал 20210 долларов, что покрывало 50% стоимости сооружения памятника. В официальных заявлениях говорилось о 10000 фунтах стерлингов, собранных британским фондом, и 11000 фунтах стерлингов, которые обеспечил американский катынский фонд.
Получается, что лондонский памятник «Мемориал Катынь», являющийся главным объектом, мемориализирующим концепт польской политики памяти «Катынское дело» периода «холодной войны», был построен на деньги британского и американского катынских фондов 50 на 50.
Памятник был открыт 18 сентября 1976 года. Дата открытия была приурочена к 17 сентября 1939 года — той дате, которая в официальном концепте польской политики памяти «Катынское дело» является началом «советской агрессии» и «первой советской оккупации Польши». Так как 17 сентября 1976 года была пятница, то день открытия памятника, вероятно, сместили на субботу, чтобы обеспечить большую массовость посещения мероприятия. После открытия памятника «Мемориал Катынь» состоялось награждение орденами причастных к этой провокации мирового масштаба.
Также на лондонском «Мемориале Катынь» было размещено изображение польского орла в короне и с крестом, окружённом венком из терновой проволоки.
Ниже на памятнике располагалась надпись на польском языке: «КАТЫНЬ / СОВЕСТЬ МИРА ЗА / СВИДЕТЕЛЬСТВО ПРАВДЫ».
Ещё ниже надпись на английском языке: «В память о 14500 польских узниках, которые исчезли из лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове, из которых 4500 было обнаружено позднее в братских могилах в Катыни около Смоленска».
Президент «Республики Польша в эмиграции» постановлением от 11 ноября 1976 года, «отдавая должное жертве Польских Воинов, расстрелянных в 1940 году в Советском Союзе», наградил этот лондонский памятник «Мемориал Катынь» Серебряным крестом военного ордена Virtuti Militari №14384.
Орден Virtuti Militari имеет более чем двухсотлетнюю историю. За это время его несколько раз отменяли, несколько раз возрождали, были даже периоды, когда параллельно существовало два знака ордена с разными капитулами.
Орден Virtuti Militari был учреждён королем Речи Посполитой Понятовским в честь ознаменования победы над русскими войсками в битве под Зеленцами в 1792 году. Возрождение ордена в XX веке связано с именем Пилсудского. В августе 1919 года этот знак отличия был восстановлен в своём первоначальном значении — как символ военной победы над Россией. Первое награждение состоялось в августе 1920 года, когда знаком ордена Virtuti Militari были отмечены 10 офицеров и 25 солдат за особые отличия в боях против Красной Армии. После окончания войны против Советской России этим орденом Пилсудский стал награждать польских ветеранов — участников антироссийского «январского восстания» 1863 года.
После нападения нацистской Германии на Польшу 1 сентября 1939 года и последовавшего бегства польского правительства за границу развитие истории ордена шло двумя параллельными путями.
В 1943 году командующий 1-й польской дивизией З. Берлинг подписал приказ о награждении орденом Virtuti Militari 16 бойцов, проявивших героизм в боях против гитлеровских захватчиков. С 1944 года этот орден был включён в наградную систему Польской Народной Республики (ПНР).
Польское эмигрантское правительство, расположившись в Лондоне, стало награждать орденом Virtuti Militari участников так называемых «войска польского в эмиграции» и «антифашистского подполья в Польше».
«Войско польское в эмиграции» — это националистическое подпольное движение периода Второй мировой войны. По заявлению самих организаторов, в эти годы они воевали как в «немецкой», так и в «советской зоне оккупации Польши». Позднее организация стала называться Армия Крайова. Среди её «боевых заслуг» — вооружённая борьба против Советской Армии, освобождавшей Белоруссию, Украину и Польшу от гитлеровских захватчиков. Антифашистское подполье в Польше существовало и действовало против нацистов. Однако отношение к награждению «эмигрантским» орденом Virtuti Militari имеют те его руководители, на счету которых жизни десятков тысяч сограждан, погибших в ходе подавления нацистами Варшавского восстания 1944 года.
После окончания Второй мировой войны «эмигрантский» Virtuti Militari продолжил свою историю. Само существование Польской Народной Республики эмиграционным польским правительством оценивалось как «вторая советская оккупация Польши», а орденом Virtuti Militari продолжили награждать за особые заслуги в антисоветской деятельности. Это совсем не тот Virtuti Militari, которым Польской Народной Республикой были награждены К.К. Рокоссовский, И.С. Конев, Г.К. Жуков, А.М. Василевский и сотни воинов Армии Людовой, сражавшейся вместе с Красной Армией против гитлеровских войск. Орден Virtuti Militari относится к одной из важных символических составляющих концепта польской политики памяти «Катынское дело».
Другими важными составляющими концепта польской политики памяти «Катынское дело» является трактовка событий начала Второй мировой войны как нападения Германии на Польшу и «вероломного удара в спину со стороны Советского Союза».
Вследствие этого даты 1 сентября 1939 года и 17 сентября 1939 года являются важными составляющими концепта польской политики памяти «Катынское дело».
Материализована эта концепция была посредством учреждения юбилейной награды «Крест Сентябрьской кампании» президентом Польши «в изгнании» Эдвардом Бернардом Рачинским. Произошло это в 45-ю годовщину начала Второй мировой войны — 1 сентября 1984 года. Учреждён, согласно капитулу, «в 45-ю годовщину боевых действий в защиту целостности и независимости Польши во время военной кампании Германии и против Советского Союза в 1939 году». Право на награждение имели все военнослужащие, принявшие участие в боевых действиях против Германии и СССР в сентябре и октябре 1939 года, так же как мобилизованные солдаты Войска Польского и гражданские лица. На момент создания знака в порядке польских орденов и наград он занимал место после памятной медали «За войну 1918—1921 годов».
Нагрудный знак имеет форму креста и выполнен из металла цвета серебро. На левой стороне размещена надпись «1.IX» (дата нападения Германии на Польшу), на правой стороне — «17.IX» (дата нападения Советского Союза на Польшу). По центру расположены орёл — символ сухопутных войск Польши и год начала войны (1939); снизу по центру идёт стилизованная надпись «RP» (Республика Польша, Rzeczpospolita Polska).
После политических изменений в Польше в 1989 году и передачи власти Рышардом Качаровским в 1990 году Леху Валенсе право награждения нагрудным знаком перешло в Польшу, затем на основании Закона от 16 октября 1992 года («Положение о введении закона об орденах и наградах, отмене положений о почётных званиях и изменении некоторых знаков») было установлено, что награждение орденом считается завершённым со дня его вступления в силу, которое произошло 23 декабря 1992 года.
Концепт польской политики памяти «Катынское дело» с 1990-х годов
Обнародование исторических документов, на основе которых формулируется современный — третий — концепт польской политики памяти «Катынское дело» произошло в горбачёвско-ельцинский период.
В начале 1990-х годов передача Польше документов, подтверждающих концепцию «Катынского дела», происходила в два этапа.
Первый этап. В 1990 году руководством СССР был легализован концепт польской политики памяти «Катынское дело» периода «холодной войны» (численность жертв в 14500 человек).
Схема событий была оглашена в заявлении ТАСС от 13 апреля 1990 года, в котором говорится «о выяснении обстоятельств гибели польских офицеров, интернированных в сентябре 1939 года». Далее речь идёт «о польских военнослужащих, которые содержались в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД СССР». Как говорилось в заявлении, «в самое последнее время советскими историками и архивистами обнаружены некоторые документы», из которых вытекает, что «в апреле — мае 1940 года из примерно 15 тысяч польских офицеров, содержавшихся в этих трёх лагерях, 394 человека были переведены в Грязовецкий лагерь. Основная же часть «передана в распоряжение» управлений НКВД соответственно по Смоленской, Ворошиловоградской и Калининской областям и нигде больше в статистических отчётах НКВД не упоминается».
Переданные М.С. Горбачёвым польской стороне папки представляли собой, главным образом, несколько сотен листов ксерокопий поимённых списков пленных из лагерей Козельска и Осташкова, партиями отправлявшихся в распоряжение областных управлений НКВД в Смоленске и Калинине, а также поимённый перечень учётных карточек узников, убывших из лагеря в Старобельске (апрель — май 1940 года).
Несмотря на то, что российские архивисты назвали эти списки так, как они и значились — «этапные», то есть списки на отправку заключённых Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей в распоряжение УНКВД по Смоленской, Калининской и Харьковской областям, в качестве составной части концепта польской политики памяти «Катынское дело» они стали называться «расстрельными списками». Именно они и будут запечатлены на алтарных стенах и стенах памяти будущих кладбищ, которые польская сторона построит и откроет в 2000 году в Харькове (Украина), Смоленске и Твери (Российская Федерация).
В рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» на всех «пропавших» польских узников было распространено название «катынские жертвы». Объяснялось это следующим образом: «военнопленные Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР … были казнены в других местах, однако всех их, как и военнопленных Козельского лагеря, мы называем жертвами катынского преступления, так как Катынь, вплоть до 1991 г. остававшаяся единственным достоверно известным местом захоронения людей, расстрелянных в той «операции» НКВД СССР, стала символом убийства польских граждан, казнённых, как мы теперь знаем, по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.».
В рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» периода «холодной войны» все так называемые катынские жертвы были объявлены жертвами геноцида. В качестве историко-документального обоснования приводился тезис о том, что, помимо прочих обвинений, основополагающим был тот, что «99,7% расстрелянных были поляками по национальности».
Также в качестве аргумента выдвигалось утверждение о том, что «большинство офицеров составляли офицеры запаса, в основном проходившие срочное обучение в лагерях после мобилизации. Это были люди массовых гражданских профессий — многие сотни учителей, инженеров, врачей, юристов, священников. Среди них были журналисты, писатели и поэты, общественные и политические деятели. Здесь были десятки профессоров и доцентов высших учебных заведений, учёных с мировой славой — призванный на защиту Отечества цвет польской интеллигенции, польского народа». При мемориализации этого положения будет закреплено в виде указания так называемых «гражданских профессий» на индивидуальных именных табличках, размещённых на польских воинских кладбищах «Катынь» и «Медное».
Стоит особо отметить, что в рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» предполагалось постепенное, но постоянное расширение «катынского» мемориального пространства — открытие всё новых и новых памятных досок, табличек, знаков, захватывающих всё новые и новые мемориальные территории.
Здесь мы также видим попытки связать судьбу польских узников с советскими репрессированными. Особенно хорошо это видно на примере Твери и создания мемориала «Медное».
1992 год. На бывшем здании Управления НКВД по Калининской области, в подвалах которого, согласно концепту польской политики памяти «Катынское дело», были убиты польские полицейские, была размещена польская памятная доска. На здании, где в настоящее время располагается Медицинский институт, было размещено две таблички:
— одна — памяти советских граждан, жертв политических репрессий («памяти жертв, замученных НКВД — МГБ в 1930—1950 годах»);
— другая — польская, привезённая в 1992 году организацией «Катынская семья» из Ополье. Доска на двух языках, надписи разделены гравированным крестом и переплетёнными руками, с надписью: «Вашей памяти / убитых / сотрудниками НКВД в Калинине / Семьи Катынские».
Особый цинизм заключался в том, что доска была установлена 22 июня, в особо знаковую для нашей истории дату — День памяти и скорби.
В августе 1994 года были открыты гранитные памятные доски (на польском и русском языках) с выгравированными крестами Virtuti Militari на здании монастыря в Осташкове. Инициатором их размещения был консул Михайловский, который при участии Совета охраны памяти борьбы и мученичества (OPWiM) предпринял необходимые усилия с местными властями. Памятные доски произведены компанией «Будимекс» из Москвы.
Памятная надпись гласит: «В этом монастыре / в период с сентября 1939 г. по май 1940 г. находились в заключении / офицеры государственной полиции / и полиции Силезского воеводства / пограничной и тюремной охраны / и солдаты жандармерии / корпуса охраны пограничья / и других формирований Войска Польского / 6311 из них были приговорены к смертной казни. / Место убийства — Калинин (Тверь). / Затем, летом 1940 года, в Осташков привозили польских солдат из Литвы и Латвии, а в 1944—1945 гг. Армии Крайовой / Часть памяти всех поляков / убитых и замученных / заключённых здесь. Соотечественники».
Оксана КОРНИЛОВА, кандидат исторических наук,
научный директор Центра изучения перспектив интеграции ЕАЭС
История. РФ (histrf.ru)
Продолжение следует
Источник: gazeta-pravda.ru
