В Смоленске установили мемориальную доску в память участника Великой Отечественной войны, воина-интернационалиста, летчика-истребителя Анатолия Зиновьевича Бордуна

Поделиться:

На фасаде дома № 3 по улице Тухачевского в Смоленске установили мемориальную доску в память участника Великой Отечественной войны, воина-интернационалиста, летчика-истребителя Анатолия Зиновьевича Бордуна.

Публикуем интервью, которое было взято нашим корреспондентом незадолго до кончины героя.

Беседуя с Анатолием Зиновьевичем, я не мог избавиться от ощущения, что передо мной умудренный жизненным опытом учитель, представитель самой мирной на земле профессии. Ровный, негромкий голос, грамотная речь без каких-либо слов-паразитов… Трудно поверить, что когда-то (а это было почти 70 лет назад) летчик-истребитель А. Бордун не раз смотрел смерти в лицо, сходясь в яростных схватках с асами из «люфтваффе». Но неизменно выходил победителем. И позже, в начале 50-х, атакующую мощь советского летчика в небе над Кореей сполна испытали на себе хваленые американские «ястребы». На его лицевом счету – 6 сбитых «мессеров» и «фоккеров», 7 американских истребителей Ф-8 и «Сейбров».

Наш разговор – об истоках Великой Победы. И, конечно же, о том, почему эту победу, одержанную советским народом, сегодня ставят под сомнение. Причем не только на Западе, но и в самой России! Как такое возможно?

— Некоторые наши историки (наши ли?) пытаются сегодня доказать, что Советский Союз попросту утопил образцовую германскую военную машину в крови советских солдат. Ни больше ни меньше. Ужасающие цифры приводят: мол, на одного убитого немца приходится 8–9 наших погибших бойцов. Отсюда вывод: мы победили в самой страшной из войн не умением, а числом. Вы-то, Анатолий Зиновьевич, как относитесь к подобным высказываниям?

— Да как и все фронтовики: с негодованием и болью в душе. Оставим эти выводы на совести людей с «новым» взглядом на историю. Страшнее другое: такое «прочтение» наших героических военных страниц, похоже, приветствуется в верхних эшелонах власти. Которая только обозначает видимость борьбы с сознательным искажением истории. О каком торжестве справедливости может идти речь, когда в состав комиссии противодействия фальсификации истории при президенте РФ включены люди (Сванидзе, например), на дух не переносящие все советское. До добра это не доведет. На наглой, откровенной лжи истинных патриотов Отечества воспитать невозможно. Неужели президент с премьером этого не понимают?

— Разделяю вашу тревогу. Уже не первый год мы с болью наблюдаем за тем, как правители России, а следом и чиновники на местах, произнося с трибун здравицы в честь победы нашего народа над немецко-фашистскими захватчиками, старательно избегают слов «советский», «Сталин», «коммунисты». Самопожертвование русского народа не вызывает сомнений, но победить лучшую в мире армию можно было только в одном случае: если во главе народа стоит выдающаяся личность, способная принимать грамотные, хорошо продуманные решения. Такой личностью и был И. В. Сталин.

— Но его сегодня рисуют исключительно в черных красках: тиран, душитель свободы, бездарный политик и т. д. Ну имейте хоть капельку уважения к человеку, под руководством которого страна поднялась до космических высот! Да, жесткий руководитель, порой даже чересчур. Время было такое, стоял вопрос: кто кого? Но Сталин был справедлив. Такой случай вспоминаю.

В Качинскую военно-авиационную школу пилотов я поступил в 1939 году. Учился вместе с Василием Сталиным. Он был скромен, отзывчив, себя никогда не выпячивал, охотно делился с нами табаком, который ему иногда присылали. Так вот, желая, видимо, выслужиться, местное начальство выделило Василию Сталину отдельную комнату. Об этом вскоре узнал Иосиф Виссарионович. Василия тут же вернули к нам в общежитие, а подхалимы получили взыскание. И поделом.

Нас, 12 лучших выпускников качинской школы, отправили в г. Рустави в качестве летчиков-инструкторов. Приходилось много летать, с каждым из 12 курсантов – по 5–6 полетов в день. Уставали, конечно, сильно. Но все рвались на фронт. Нам отвечали: «Ваша главная задача – готовить летчиков».

Мне и Владимиру Петрову все же удалось настоять на своем. Нас откомандировали в штаб Закавказского военного округа. В Тбилиси и познакомились с представителями командования 1-й гвардейской Краснознаменной Сталинградской истребительной авиадивизии, приехавшими сюда формировать новый авиационный полк. Пока осваивали американские самолеты «Кобра», прошло еще несколько месяцев. Наконец, вылетели в район Брянска. Сформировали эскадрильи, провели групповые слеты, постреляли по наземным и воздушным целям, после чего – на фронт, который был рядом. Я участвовал в операции «Багратион», потом бился с фашистскими стервятниками в небе над Варшавой. Войну закончил под Берлином. Хорошо помню свой последний бой. 28 апреля 1945 года эскадрилья, которой я командовал, сопровождала «девятку» наших бомбардировщиков. Все складывалось хорошо. Отбомбились над Берлином: город в огне, дым поднимается на шестикилометровую высоту. Возвращаемся обратно. Неожиданно в небе появляются 16 «Фоккер-Вульф-190», наваливаются разом на бомбардировщики. Эскадрилья стала отбивать атаки. На помощь подоспели наши ЯК-3 и ЛА-5. Видя, что бой складывается не в их пользу, немецкие летчики повернули обратно. Причем ушли, как потом выяснилось, за Эльбу, видать, под крылышко американцев. Но я успел поймать в прицел один «мессер», дал очередь. Самолет задымил, резко пошел вниз. Потерь с нашей стороны не было. Вот так, взаимодействуя друг с другом, выручая товарищей в трудную минуту, мы и воевали. Без ложной скромности скажу: на нас, коммунистов (а коммунистом был каждый второй летчик моей эскадрильи), равнялись.

— Сами-то Вы, Анатолий Зиновьевич, когда вступили в партию?

— В 43-м летчика-инструктора Бордуна приняли кандидатом в члены ВКП (б). А летом 44-го я держал ответственный экзамен перед партийной дивизионной комиссией, приехавшей в наш авиаполк. Мы тогда стояли в Польше. Расположились прямо под крылом моей «Кобры». Длинных, торжественных речей не было. Партийные товарищи зачитали мое заявление, внимательно выслушали тех, с кем я бок о бок воевал – и дружно проголосовали «за».

А через несколько минут я поднялся в небо – выполнял боевое задание. Поднялся коммунистом. А это ко многому обязывало.

— Вот вы говорили о взаимовыручке, умении подставить плечо товарищу в трудную минуту. Наверное, не сразу это пришло.

— Разумеется. «Демократическая» пресса и ТВ сегодня заходятся в злобе, утверждая, что Советский Союз по вине Сталина совершенно не был готов к войне. Уймитесь, господа! Сталин был умным политиком и реально смотрел на вещи, он понимал, что война неизбежна, и делал все, чтобы выиграть время для перевооружения Красной Армии. Да, мы несли летом 41-го тяжелые потери. Но надо понимать, что в поход на первое в мире социалистическое государство отправилась объединенная Европа. А мы выстояли и победили. И опять слышу злобные голоса: мол, победу у Гитлера отобрала суровая русская зима. А того понять не хотят, что лютого зверя не зима остановила…

Встречаясь в смоленских школах с ребятами, я всякий раз подчеркивал, что мое поколение росло вместе со своей страной, которая, как заботливая мать, беспокоилась о нашем физическом и нравственном здоровье, прилагала все усилия к тому, чтобы мы были крепкими, выносливыми, смелыми, способными постоять за себя и других в минуту опасности.

Пионерами ходили в походы, став комсомольцами, учились прыгать с парашютом, сдавали зачеты комплекса БГТО (будь готов к труду и обороне) и ГТО, потом садились за штурвалы учебных самолетов. Этот путь прошли миллионы моих сверстников. А когда над Родиной-матерью нависла смертельная опасность, все мы – рабочие, колхозники, интеллигенция, коммунисты и комсомольцы дружно встали на ее защиту. Нас объединяла общая цель, мы твердо верили, что одолеем лютого зверя.

Наблюдая сегодня за молодыми людьми, сделал для себя неутешительный вывод: Россия перестала быть заботливой матерью. Безработица, наркомания, пьянство, пофигизм все сильнее пускают корни в молодежную среду. И не похоже, что это сильно тревожит правящую власть. Неужели не понимает, что рубит сук, на котором сидим? А вдруг опять нависнет над Родиной-матерью смертельная опасность, и кто встанет на ее защиту? Боюсь, патриотов будет немного. Что делать, спросите? Возвращаться к прежним, социалистическим ценностям, которые мы отдали в руки предателей и хапуг. Другого пути нет.

Виктор ЛЕЖНЕВ,

г. Смоленск