При президентстве Бориса Ельцина в 1994 году было подписано соглашение с Польшей о сотрудничестве в сфере мемориализации памяти погибших граждан: российских на территории Польши и польских на территории Российской Федерации. Затем — решение о сооружении польских военных кладбищ в урочище Козьи горы в Смоленской области и под Медным в Тверской области. Речь идёт о межправительственном соглашении «О могилах и местах захоронений жертв войн и репрессий», подписанном 22 февраля 1994 года в Кракове.
В рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» проектируемые кладбища планировались как воинские. Согласно действующим в Польше правилам, к воинским захоронениям прилагаются «кладбищенские книги», содержащие более подробную, чем на именных эпитафиях, информацию. В декабре 1994 года после ознакомления с обязательными правилами и практикой использования надписей на военных и воинских кладбищах Советом охраны памяти борьбы и мученичества было принято решение о подготовке именных надписей для офицеров и полицейских Войска Польского, якобы захороненных на трёх «катынских кладбищах», а также «кладбищенских книг» сначала для Катыни, а затем для Харькова и Медного.
Для надписей на именных табличках была принята сокращённая запись: воинское или полицейское звание, имя и фамилия, дата и место рождения, род занятий, военное или полицейское назначение, год смерти. Всего 1,5 строки набора, около 75 знаков.
В случае «кладбищенской книги» запись должна была быть расширена, чтобы включить более важные военные и гражданские позиции, награды, информацию о семье, краткую информацию об источниках и фотографию. Всего 5 машинописных строк. Содержательное редактирование надписей всех трёх кладбищ и книги Катынского кладбища было поручено сотруднику НХБЗК полковнику, доктору Тарчинскому, организационная и техническая координация всего предприятия — доктору Божене Лойек.
В начале 1995 года было создано три бригады для подготовки надписей: для Катыни — сотрудники Военно-исторического института и Центрального военного архива под руководством доктора Тарчинского; для Харькова — сотрудники Центрального архива МВД и Катынского музея под руководством М. Анджея Тухольского; для Медного — сотрудники Центрального архива министерства вооружённых сил и Полицейской академии в Щитно под руководством доктора Гжегожа Якубовского.
Катынским семьям были разосланы специальные анкеты и обращения с просьбами предоставить биографические данные и фотографии погибших.
В рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» на 55-ю годовщину были назначены церемонии по закладке краеугольных камней в основание будущих польских воинских кладбищ «Катынь» и «Медное».
1995 год был объявлен Международным катынским годом.
25 марта 1995 года в Смоленске были подписаны основные документы о строительстве польских военных кладбищ в Катыни и Медном. Основанием для определения границ кладбищ послужили составленные польскими геодезистами карты с нанесённым рядом могил. Ход границ должен был быть уточнён в результате продолжения исследований, начатых в 1994 году.
Также были уточнены даты церемонии закладки камней в основания будущих кладбищ, подготовленной в рамках «Катынского года и 55-летия катынской расправы». Для Медного это был день 11 июня 1995 года, для Катыни — 4 июля. Церемония собрала большую группу гостей из Польши, в основном «Катынские семьи», а также представителей российской стороны.
В рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» захоронение в Козьих горах под Смоленском имеет б`ольшую значимость, чем захоронение в Медном под Тверью. Прежде всего это показывает, например, уровень представительств делегаций: в Катыни он, как правило, всегда выше, чем в Твери.
Церемонию закладки камней в основание будущих кладбищ в Катыни президент Республики Польша Лех Валенса посетил лично. В Медном президента Республики Польша представлял его личный посланник министр А. Закжевский, который иногда зачитывал послание Леха Валенсы.
17 июля 1995 года Совет охраны памяти борьбы и мученичества объявил открытый конкурс на концепцию пространственного развития польских военных кладбищ в Катыни, Медном и Харькове: он должен был стать базой для разработки проектов реализации кладбищ.
Необходимо было определить площадь, распределение и форму коллективных могил, разработать форму и оформление индивидуальных табличек/эпитафий и общих надписей, определение расположения мест проведения церемоний, а также способов эксплуатации и содержания кладбищ. Особо была подчёркнута необходимость достижения высшей художественной ценности проектируемых мемориалов.
В рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» проектируемые «кладбища должны были иметь экуменический характер, содержать национальные, государственные и религиозные символы, с особым упором на Крест».
1 декабря 1995 года жюри огласило результаты конкурса. Три равные награды получили работы, прошедшие во второй этап. В апреле 1996 года Совет OPWiM организовал поездки выдающихся команд на территории будущих кладбищ с целью местной инспекции для полного рассмотрения внешнего вида и состояния этих мест при проектировании. 1 октября 1996 года конкурсный суд выбрал работу команды в составе: ст. скульптор Здзислав Пидек из Государственной высшей школы изящных искусств в Гданьске, арт. скульптор Анджей Солыга от Академии изящных искусств в Варшаве и архитекторы Веслав и Яцек Сынакевичи. По мнению жюри, они проявили «большое уважение к существующим коллективным могилам и «ямам смерти», к способу их поминовения, а также к деревьям, растущим в этих местах». Идея подземного колокола считалась важной ценностью.
Окончательный облик трёх «катынских кладбищ» обозначен в документе, разработанном совместно с федерацией «Катынские семьи». Постконкурсные рекомендации, включённые в дальнейшие этапы подготовки проекта: «Центром каждого кладбища должны были стать вертикальная стена памяти с именами всех захороненных здесь жертв, подземный колокол и престол-алтарь, а также крест, видимый издалека, как своего рода открытая часовня для молитв и праздников. Ввиду невозможности строительства индивидуальных могил (идентификация останков оказалась невозможной) предполагалось создать коллективные могилы с крестами. В границах кладбищ должны быть национальные и религиозные символы, относящиеся к традициям Второй Польской Республики».
Важное значение в этом отношении имело Постановление Правительства Российской Федерации №1247 от 19 октября 1996 года, подписанное премьер-министром России Виктором Черномырдиным, о создании мемориальных комплексов на захоронениях советских и польских граждан — жертв тоталитарных репрессий в Катыни (Смоленская область) и Медном (Тверская область). Они получили статус государственных учреждений. На них должны были быть построены польские военные кладбища в рамках, определённых российско-польским протоколом от 25 марта 1995 года.
12 мая 1999 года Совет охраны памяти борьбы и мученичества обратился к российской стороне с просьбой — в соответствии с положениями соглашения от 22 февраля 1994 года — о единовременном освобождении от уплаты пошлины и налога на добавленную стоимость воинской повинности за выполнение скульптурных элементов, их доставку и монтаж.
Работа по составлению «кладбищенских книг», начатая в 1994 году, о чём говорилось выше, завершилась изданием этих книг. В мае 2000 года вышла первая «кладбищенская книга» «Катынь», а в апреле 2003 года — вторая для «Харькова». На организованной Советом OPWiM 18 июля 2002 года встрече представителей Правления и Совета ФРК и «Катынских семей» страны и ассоциации «Семья полицейских 1939» с редакторами двух других книг после обсуждения было принято решение отказаться от записи о семье в биографиях убитых в книги для «Харькова» и «Медного».
Зимой 1999/2000 года в Польше из чугуна (в силу его прочности) изготавливали скульптурные элементы (алтарный комплекс, обелиски с государственными гербами и кресты Virtuti Militari и Сентябрьского похода), а также именные эпитафии.
Колокола с текстом молитвы Богородице и надписями: Katyn, Charków, Miednoje были отлиты и затем освящены в знаменитой колокольне Януша Фельчиньского в Перемеле.
Во исполнение подписанного в 1996 году российско-польского соглашения о мемориализации памяти польских граждан продолжилось утверждение концепта польской политики памяти «Катынское дело»: на территории Российской Федерации в 2000 году были открыты два польских воинских кладбища — «Katyn» в Козьих горах под Смоленском и «Miednoje» под Тверью. Во исполнение аналогичного польско-украинского соглашения в 2000 году было открыто аналогичное кладбище «Charkow» под Харьковом.
Открытие этих символических «катынских кладбищ» было единой акцией по утверждению концепта польской политики памяти «Катынское дело» периода «холодной войны», завершённой в 2000 году: 17 июня был открыт мемориал в Харькове, 28 июля — в Козьих горах под Смоленском, 2 сентября — под Тверью. Архитектурное решение трёх этих мемориалов идентично.
Архитектурная символика
Семантика трёх первых «катынских кладбищ», призванных зафиксировать в мировой общественной памяти концепта польской политики памяти «Катынское дело» периода «холодной войны» идентична. Отличие мемориала в Козьих горах — там присутствует и деморализация концепта польской политики памяти «Катынское дело» периода Второй мировой войны (польско-нацистское кладбище мая — июня 1943 года).
Оформляются символические (то есть пустые) «ямы смерти» — места, где якобы находились останки. Единственное место, где была возможна хоть какая-то привязка к месту события, — Козьи горы под Смоленском. Здесь центральная часть кладбища «Katyn» в версии 2000 года точь-в-точь повторила очертания могил, устроенных нацистами в 1943 году.
Польские военные кладбища «Катынь» и «Медное» — это символические места памяти, которые с использованием архитектурных форм и элементов мемориализуют концепт польской политики памяти «Катынское дело» на территории нашего государства.
Мы предлагаем сделать небольшой экскурс по этим польским «катынским кладбищам», чтобы разобраться в их символике. Польские мемориалы в Катыни и Медном имеют большое число схожих архитектурных элементов и символов. На входе на территорию «катынских кладбищ» нас встречают столбы с изображением польского гербового орла. Это символическое изображение польских пограничных столбов. Пройдя между ними, посетитель словно попадает на территорию польского государства.
Эта символика первоначального проекта осталась с тех времён, когда в ходе переговоров польская сторона требовала установить для территорий мемориальных кладбищ статус экстерриториальности. В соответствии с этим 1,4 га земли в Смоленской области и 0,18 га в Тверской области должны были быть выведены из правовой сферы Российской Федерации и переданы под юрисдикцию Польши. В настоящее время экстерриториальность распространяется, например, на посольства и военные базы, расположенные на территории других государств.
Если бы польской стороне удалось осуществить задуманное, то рядом со Смоленском оказалось бы полтора гектара территории, принадлежащей стране — участнице НАТО. В ходе переговоров о статусе польских военных кладбищ российской стороне удалось отстоять свою территорию. Однако как напоминание об этом требовании и как символ расхожей польской поговорки «Польская земля там, где польские гробы» на входе возвышаются пограничные столбы, увенчанные одноглавым гербовым орлом.
Согласно концепту польской политики памяти «Катынское дело», к числу общей катынско-медновской символики относятся знак польского ордена Virtuti Militari и юбилейная медаль «Крест Сентябрьской кампании», которые расположены на входе на территорию обоих мемориалов.
29 мая 2000 года польский бригадный генерал в отставке Станислав Наленч-Коморницкий подписал постановление, согласно которому он, «отдавая должное жертве польских воинов, расстрелянных в 1940 году в Советском Союзе», утверждает, что «присвоение 11 ноября 1976 года Серебряного креста №14384 Катынскому памятнику в Лондоне позволяет перенести знак ордена на катынские кладбища». Далее этот польский генерал «вынес постановление… об умещении этих знаков в архитектурных элементах катынских кладбищ».
Таким образом, на катынском и медновском кладбищах в 2000 году были размещены чугунные копии того самого «эмигрантского» ордена Virtuti Militari №14384, которым был награждён лондонский «Мемориал Катынь» в 1976 году. Награждение этим «эмигрантским» орденом шло согласно уставу 1933 года, принятому Пилсудским.
До настоящего времени нам не удалось найти информацию о том, было ли согласовано размещение этого русофобского символа с российской стороной.
На всех трёх «катынских кладбищах» было размещено изображение знака «Крест Сентябрьской кампании».
Эта юбилейная медаль была учреждена указом главы польского эмигрантского правительства в Лондоне 1 сентября 1984 года «в память о боях за защиту и независимость Польско-литовского содружества во время военной кампании с Германией и Советским Союзом в 1939 году». Медаль была учреждена к 45-летию начала Второй мировой войны.
На аверсе креста изображён польский гербовый орёл в короне, ниже надпись «wrzesien» (сентябрь), дата «1939» и буквы «RP» (Республика Польша). Слева дата «1.IX» (1 сентября) — день нападения нацистской Германии на Польшу и начала Второй мировой войны. Однако учредители этой юбилейной медали в память о событиях начала Второй мировой войны разместили ещё одну дату «17.IX» — 17 сентября. Согласно официальной польской истории, 17 сентября 1939 года является днём «вероломного вторжения» войск Красной Армии в Польшу и началом «первой советской оккупации». Такая символика «Креста Сентябрьской кампании», очевидно, возлагает равную ответственность на нацистскую Германию и Советский Союз за развязывание и начало Второй мировой войны.
Символические польские кладбища в Катыни, Медном и Харькове имеют ещё много схожих элементов. Один из них — так называемая алтарная группа, состоящая из алтарного стола-жертвенника, католического креста, а также колокола под алтарной стеной. На чугунных алтарных стенах двух мемориалов запечатлены имена и фамилии более 10000 польских граждан, якобы расстрелянных в ходе «катынского преступления».
В соответствии с концептом польской политики памяти «Катынское дело» перечень имён и фамилий на алтарных стенах в «Катыни» и «Медном» основан на ксерокопиях этапных списков, которые Горбачёв передал польской стороне в 1990 году. Ни исторической, ни правовой основы для утверждения, что люди, чьи имена указаны на алтарных стенах, захоронены на территории символических польских кладбищ в «Катыни» и «Медном», в настоящее время не существует.
Обязательным общим элементом всех «катынских кладбищ» (на сегодняшний день их уже четыре) является стена с индивидуальными табличками, на которых указаны имена, фамилии и краткие биографические данные якобы расстрелянных в 1940 году и захороненных на данной территории польских военнопленных.
Установочные данные для этих индивидуальных табличек (имя, фамилия, год рождения) взяты всё из тех же этапных списков, ксерокопии которых Горбачёв передал польской стороне в 1990 году. Польские исследователи и их отечественные последователи называют эти списки «расстрельными» и утверждают, что все указанные в них люди в 1940 году были убиты сотрудниками органов НКВД и захоронены на территории «Катыни» и «Медного».
К каждой индивидуальной табличке-эпитафии с 1994 года собиралась расширенная информация для соответствующих «кладбищенских книг».
На польском символическом кладбище «Katyn» под Смоленском отлиты в чугуне порядка 4400 польских имён и фамилий, на польском кладбище «Медное» в Тверской области — 6311, в «Харькове» — 3435. Дата смерти всех этих людей определена как 1940.
В меморандуме министерства юстиции Российской Федерации (март 2010 года) говорится, что установлен факт расстрела 1803 человек бывших польских военнопленных, из числа которых идентифицировано в трёх местах (Катыни, Медном, Харькове) 22 человека.
Следует отметить, что в настоящее время не существует ни исторической, ни правовой основы для размещения более 10000 польских индивидуальных табличек на польских военных кладбищах «Катынь» и «Медное». Факт расстрела перечисленных в горбачёвских этапных списках людей в 1940 году в Козьих горах или в Медном не доказан. Также не является доказанным факт гибели всех этих людей в 1940 году.
Напомним, что 1940 год как время якобы расстрела польских военнопленных, по распоряжению советских властей, был «установлен», согласно концепту польской политики памяти «Катынское дело» задолго до начала какого-либо экспертного изучения и судебного решения.
При самом первом обсуждении концепции катынского кладбища «Федерация катынских семей» (ФРК) выступила с инициативой не только использования принципов экуменизма и поимённого увековечения «жертв», но и торжественного перезахоронения с воинскими почестями каждого из горбачёвского этапного списка (!).
По факту: экуменизм в виде 4 табличек с символами вер (католической, иудейской, православной, ислама) воплощён был; поимённое увековечение памяти всех «жертв» из горбачёвского этапного списка было осуществлено (алтарная стена и индивидуальные таблички), но индивидуального перезахоронения с воинскими почестями не было. Почему? Может быть, потому, что перезахоранивать было некого?
В соответствии с концептом польской политики памяти «Катынское дело» главным отличием польского кладбища в Kатыни от кладбища в Медном является его центральная часть, которая один в один повторяет границы и оформление захоронения-кладбища, устроенного по инициативе нацистских властей на территории оккупированной Смоленщины в июне 1943 года.
Основная цель зондажных работ в Козьих горах (Катынском лесу), проводившихся в 1991 году по инициативе польских властей, заключалась в поиске кладбища-захоронения, обустройство которого было санкционировано нацистскими властями на территории оккупированной Смоленской области весной — летом 1943 года.
Это соответствовало концепции архитектурно-художественного решения польского кладбища под Смоленском. В польских источниках говорится, что с концепцией кладбища в Катыни «всё было просто» — в его основу положено оформление «первого немецкого кладбища».
Так, в 2000 году в Козьих горах под Смоленском появилась воссозданная в чугуне точная копия нацистского польского захоронения весны — лета 1943 года. Центральная его часть состоит из 6 групповых захоронений и 2 индивидуальных могил генералов М. Сморавиньского и Б. Богатыревича, чьи останки были обнаружены и идентифицированы в 1943 году. В апреле 1943 года немцам было известно, что в Люблине проживают жена и сын Сморавиньского. Однако на опознание тела мужа и отца они приглашены не были. Почему?
Согласно опубликованной в Варшаве в 2000 году «кладбищенской книге», на территории кладбища в Катыни захоронены 3 генерала и 1 контр-адмирал. При сооружении современного кладбища ни генерал дивизии Хенрик Минкевич, ни контр-адмирал Ксаверий Черницкий почему-то не были удостоены отдельных захоронений. Польской стороне, по-видимому, важнее было воссоздать нацистское место памяти, чем отдать должную память своим соотечественникам.
Так же, как Горбачёв своим политическим заявлением, не имевшим никакой историко-правовой основы, подтвердил нацистскую версию катынских событий, так и существующее польское кладбище в Катыни в своей центральной части является архитектурным повторением того места памяти, которое первыми оформили нацисты на оккупированной смоленской земле в 1943 году.
В 1991 году на тех местах, где польские власти планировали построить символические Катынское и Медновское кладбища, проводились зондажные работы. По времени это заняло всего несколько дней.
Время проведения зондажных работ в Катынском лесу (Козьих горах) — 20 и 21 ноября 1991 года. Нет необходимости напоминать, какие события происходили в нашей стране в эти тёмные ноябрьские дни 1991 года. Через месяц — 25 декабря — Горбачёв, чьё политическое признание нацистской версии катынских событий является одним из ключевых в современной якобы «официальной» версии, уйдёт в отставку.
Впоследствии Горбачёв заявлял, что при Козыреве, который подписывал российско-польское соглашение 1994 года, российский МИД был филиалом госдепартамента США, так как действовал в русле его политики, а не национальных интересов своего государства.
Что имеем в итоге? На территории нашей страны существуют два символических польских военных кладбища — «Катынь» в Козьих горах под Смоленском (так называемый Катынский лес) и «Mедное» в Тверской области. В этих местах памяти поимённо увековечены более 10000 польских граждан, якобы расстрелянных в 1940 году по решению советских властей. В настоящее время не существует ни правового, ни исторического обоснования для признания всех этих людей «катынскими жертвами».
Размещённые на Катынском и Медновском кладбищах изображения польских наград (знака ордена Серебряного креста военного ордена Virtuti Militari №14384 и «Креста Сентябрьской кампании», учреждённых польским эмигрантским правительством в Лондоне) имеют явный антироссийский контекст.
Хотя полякам не удалось добиться статуса экстерриториальности для своих мемориалов, на территории нашего государства существуют символические места памяти, которые с использованием архитектурных форм и элементов мемориализуют русофобский западный вариант событий «Катынского дела».
Современная версия польского концепта политики памяти «Катынское дело» (22 тыс. жертв)
После очередной передачи Польше документов при правлении Бориса Ельцина концепт польской политики памяти «Катынское дело» снова расширил своё содержание и число жертв (1992 год). На этот раз в их число были включены ещё 7305 польских граждан, якобы содержавшихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии и якобы расстрелянных на основании всё того же Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года.
В книге А. Пшевозника (2010) утверждается, что вплоть до 1992 года польская сторона даже не подозревала о белорусских жертвах.
Вследствие того, что до настоящего времени ни в архивах Российской Федерации, ни в архивах Республики Беларусь не было обнаружено крупных массивов документов, касающихся расстрельной операции 1940 года в тюрьмах БССР, история «белорусской Катыни», даже по мнению ведущих польских исследователей, является наименее изученной частью концепта польской политики памяти «Катынское дело».
Согласно концепту польской политики памяти «Катынское дело», «белорусская Катынь» — это расстрел 3870 польских граждан, якобы содержавшихся в тюрьмах Западной Белоруссии, весной (весной — летом) 1940 года, осуществлённый органами НКВД БССР во исполнение решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года. Большинство исследователей уверены, что расстрелы проходили в Минске; как наиболее вероятное место захоронений чаще всего называется урочище Куропаты на окраине столицы.
Новоявленные 7305 «украинских» и «белорусских» жертв в рамках концепта польской политики памяти «Катынское дело» также были названы «катынскими жертвами» («военнопленные Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР, а также заключённые тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии были казнены в других местах, однако всех их, как и военнопленных Козельского лагеря, мы называем жертвами катынского преступления, так как Катынь, вплоть до 1991 года остававшаяся единственным достоверно известным местом захоронения людей, расстрелянных в той «операции» НКВД СССР, стала символом убийства польских граждан, казнённых, как мы теперь знаем, по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года»).
В глобальном контексте второй (1990 год) и третий (1992 год) концепты польской политики памяти «Катынское дело» разделяют распад СССР и изменение политической карты Европы. В это время и возникают понятия «украинская Катынь» и «белорусская Катынь». Как хорошо известно, западные белорусские и украинские территории входят в сферу политических интересов Польши и обозначаются «кресы всхудни» (польские восточные окраины).
Соответственно следующим актом мемориализации концепта польской политики памяти «Катынское дело» стало создание «четвёртого катынского кладбища» в Быковне на окраине Киева (Украина), а также попытки построить «пятое катынское кладбище» в Куропатах на окраине Минска (Белоруссия).
Для материализации третьей схемы Катынь на окраине Киева в 2012 году было открыто очередное польское «катынское кладбище» — «Bykovnja». Оно является ещё более символическим, чем три предыдущих. По словам польского профессора А. Колы, руководившего эксгумационными работами в Быковне, «на базе скелетных останков подсчитано количество жертв в 1688», имена всего лишь 9 человек были обнаружены на 9 предметах (например, имя, нацарапанное на расчёске).
Тем не менее мемориал «Bykоvnja» построили и установили там 3435 табличек с именами польских граждан из «украинского катынского списка» (1994). На церемонии открытия польско-украинского мемориала присутствовали президенты обеих стран. В своих выступлениях оба президента повторили одну и ту же мысль об общности трагических судеб польского и украинского народов перед чудовищной властью советского тоталитаризма.
Нужно отметить, что в последнее время всё чаще польские мемориалы именуются не по их официальным названиям («Медное», «Харьков», «Быковня»), а «катынскими кладбищами» с добавлением порядкового номера. Так, вместо «Быковня» в средствах массовой информации и исследованиях чаще употребляется словосочетание «четвёртое катынское кладбище».
По подобной схеме польской стороной планировалось развитие ситуации и в Белоруссии. Следуя логике строительства первых четырёх «катынских» кладбищ, на якобы месте захоронения польских граждан в Куропатах польские власти настаивали на сооружении «пятого катынского мемориала».
КОНЦЕПТ польской политики памяти «Катынское дело» с тем политическим контекстом, который изначально был заложен в него нацистской пропагандой и который впоследствии развивался, в том числе и польским эмигрантским правительством, на протяжении десятилетий эффективно использовался в информационной войне против Советского Союза, а в настоящее время — и против Российской Федерации.
К настоящему времени этот концепт закрепился в его третьей схеме и стал метонимом — символом первой и второй «советской оккупации Польши», средством для оправдания преступлений нацизма, приравнивания нацистского режима и советского строя. Мемориализация теоретических построений концепта польской политики памяти «Катынское дело» осуществляется в виде оформления польских реальных и символических захоронений.
Оксана КОРНИЛОВА, кандидат исторических наук,
научный директор Центра изучения перспектив интеграции ЕАЭС
История. РФ (histrf.ru)
Источник: gazeta-pravda.ru
